— И я тебя ужасно люблю, Анька!

— А я тебя в сто раз сильнее, Юленька! Так они и перебрасывались заколдованной подушкой, обмениваясь признаниями «в зависти», пока вдруг подушка не плюхнулась на пол и из нее не выкатился зловредный орех.

— Смотри, Юль, орех какой-то!

— С елки наверное остался и под кровать закатился… Давай расколем и съедим напополам!

— Давай…

— Девочки, не вздумайте его есть! — закри чал Ангел Юлиус.

— Да вы посмотрите, какой он дрянной, — сказал Ангел Иоанн, — это ж гниль одна! Тьфу на него!

— Смотри, Ань, он весь черный какой-то! Нет, не станем мы его есть, ну его! — Юлька подбежала к окну и отворила его — они всегда так делали по утрам. Она размахнулась и закинула орех далеко-далеко в снег.

— Девочки! Скоренько поднимайтесь, пора в лицей! Павел Иванович уже наверняка ждет вас в машине! — позвала их Александра, и сестры, взявшись за руки, побежали в ванную комнату.

Михрютка, сидевший по заданию Жанны на заснеженном подоконнике снаружи и наблюдавший за сестрами, сразу же, как только черный орех был вышвырнут за окно, кувырком слетел с подоконника головой в сугроб. Он порылся в снегу и извлек из него треснувший «орех зависти». Повертел его в когтистых лапах, послушал, понюхал, потряс и пожал костлявыми плечами.

— Паралич у них, что ли? Бедные ребятки-бесенятки, — скорбно запричитал он, качая кошачьей головой, — как бесславно и бесполезно погибли вы на боевом посту… Ну и фиг с вами! Отнесу Жанне обратно ее не сработавшую бомбочку, пускай она побесится!

Жанна и Жан, приняв от Михрютки орех с неподвижными бесенятами, страшно разозлились на сестер, а заодно и на Михрютку — за компанию. Михрютка был Жанной обруган, а Жаном подхвачен за мохнатую лапу и вышвырнут опять за окно, на мороз, вместе с треснувшим орехом и парализованными бесенятами. Домовому вечно от Жанны с Жаном доставалось, вот только жалеть его мы с вами не станем! Как и находящихся в глубоком шоке паршивых бесенят матушки Ахинеи.

Итак, талисманная атака на сестер провалилась с треском, о чем Жанна поспешила в тот же день доложить матушке Ахинее.

— Да ладно тебе расстраиваться, у меня этих «талисманов зависти» в месяц по дюжине уходит! — утешила ее мать Ахинея. Жанна быстренько прикинула, сколько же зарабатывает в месяц на талисманах мать Ахинеюшка? Подсчитала и решила, что после того, как она получит деньги Мишина и откроет первый в России лицей для будущих ведьм, она непременно изучит искусство изготовления зловредных талисманов и станет немножко ими подрабатывать.

— А я тебе помогу! — одобрил ее мысленное решение Жан. Одобрил тоже мысленно, чтобы мать Ахинея не услышала: такая вот у Жанны с Жаном была духовная связь. — И первым мы в такой орешек для пробы засунем Михрютку!

— А почему не сработал талисман? — спросила Жанна уже не столько с огорчением, сколько с профессиональным интересом.

— Да потому, что в сердцах твоих девчонок слишком много благодати. Чтобы искушения из-под подушки проникли в их сердце и как следует там зацепились, сердце должно быть по возможности чистым.

— Как это понять — чистым? — удивилась Жанна. — Зачем для колдовства чистое сердце?

— Очень просто. Сердце должно быть очищенным от любви, добра и главное — этой их Божьей благодати! [7] Фу, не люблю я такие слова произносить, от них у меня в горле мельтусит и в печенках тенькает.

— Чего-чего?

— Причащаются твои девчонки чересчур часто и молятся слишком много, вот чего! Но мы с этим справимся. Для этого надо их изнутри отравить! Ты говорила, у девчонок есть святая вода?

— Есть. Весь дом ею протравили!

— Вот ты мне ее выкради и принеси. А я им вместо святой воды отраву телесную и духовную приготовлю, ее им и подсунем. В какой бутылке-то они святую воду держат?

— Они в Лавре какую-то специальную бутылку под святую воду купили, фарфоровую, с надписью и картинкой.

— Ага, этот их бренд мне ведом! Такую бутылку подменить ничего не стоит, мы их бренд [8] на свой фейк [9] подменим. Принеси-ка мне эту бутылку, милочка.

— Простите, матушка Ахинея, но этого я никак сделать не смогу: мне не по силам и в руки-то взять бутылку со святой водой. Мне, знаете, недавно пришлось мимо нее по их комнате пройтись, так я потом три дня животом маялась.

— Да нет, мне нужна пустая бутылка, конечно! Святая вода мне, знаешь ли, тоже ни к чему. Я только взглянуть хочу на бутылку, чтобы сделать хорошенький дубликат. Да не забудь ее как следует отмыть от святой воды перед тем, как ко мне тащить!

— Понятно. Ладно, раздобуду я вам бутылку! — пообещала Жанна.

— Вот тут-то нам и пригодится Кира! — сказала Жанна другу Жану, усаживаясь в машину. — Вот мы ее и используем!

— Ясен перец, используем! — сказал Жан, прыгая на заднее сиденье. — А иначе зачем было и дружбу заводить?

Глава 8

Прошло несколько дней, и однажды Жанна отловила на лестничной площадке Киру, когда та поднималась к сестрам.

— Кирочка! — шепотом остановила она девочку. — Постой-ка, у меня к тебе дело есть. Ты не можешь принести мне из комнаты девочек бутылку со святой водой?

— А… зачем она вам? Вы же не христианка! — удивилась Кира.

— Я хочу только взглянуть на бутылочку! Видишь ли, у девочек одна бутылка на двоих. Я хочу им на Пасху вторую подарить, немножко другого фасона: пусть у каждой сестрички будет своя бутылочка для святой воды. Я думаю, им будет приятно.

— А, понятно! Ладно, я попрошу у них и принесу вам эту бутылку.

— Вот спасибо! Только, знаешь, давай сделаем это незаметно для Юлианн: ты просто возьми потихоньку бутылочку и принеси мне. Я им хочу сюрприз устроить!

И доверчивая Кира согласилась выполнить просьбу Жанны. Однажды вечером, уходя от сестер, она незаметно прихватила с собой фарфоровую бутылку с надписью «Святая вода», которую девочки еще прошлым летом купили в Александро-Невской Лавре. Она подбежала с нею к комнате Жанны и тихонько постучала в дверь.

— Я принесла вам то, что вы просили! — сказала она и хотела сунуть бутылку в приоткрытую Жанной дверь. Но Жанна в испуге отшатнулась.

— Э, нет! Ты сначала пойди и вылей содержимое где-нибудь за воротами, а потом бутылку вымой как следует — внизу, в туалете для гостей, — и принеси мне.

Кира удивилась пуще прежнего, но все-таки не подумала ничего плохого и даже успокоила себя: «Надо же! Жанна боится святой воды, а Юлианнам хочет сделать такой замечательный подарок. Как несправедливы к ней Юлианны!» И Кира сделала все, как велела Жанна: вышла на крыльцо, вылила святую воду прямо на дорожку, а бутылку вымыла под краном в туалете и отнесла Жанне наверх. А та в благодарность тут же вручила ей подарок для Кутьки — восхитительную несъедаемую косточку.

— Вы только верните бутылку поскорее, — попросила Кира, — а то Юлианны хватятся!

— Верну, верну! — пообещала Жанна. — Я тебе позвоню, ты меня встретишь у ворот, и я тебе верну их… святую воду! — последние слова Жанна произнесла с отвращением, но Кира этого не заметила. Или сделала вид, что не заметила.

На другой день Жанна привезла от матери Ахинеи точно такую же бутылочку, но с другой надписью, сделанной славянской вязью с завитушками, так что с первого взгляда и не разберешь, что вместо «Святая вода» на бутылке написано «Свиная вода». А что уж было в этом сосуде, этого и сама Жанна не знала, но надеялась, что какая-нибудь вредоносная дрянь — что же еще могла налить в нее матушка Ахинеюшка? Еще из машины, по пути на Крестовский остров из Коломны, Жанна позвонила Кире и назначила ей встречу за углом мишинского сада. Кира явилась в назначенное время, Жанна передала ей бутылку и велела немедленно отнести ее в комнату сестер и поставить на место. Кира бросилась исполнять поручение, а Жанна осталась в машине ждать результата.