— Это значит, что мы их собирали в одно место, спасая от отстрела.

— Что-о?! Какого такого отстрела, я вас спрашиваю? Ну-ка выкладывайте, чем вы занимались весь день, и от какого отстрела вы спасали зайцев? Только говорите мне всю правду, пожалуйста!

— Девочки уже сказали вам правду, Дмитрий Сергеевич: мы спасали зайцев от зверского отстрела по приказу бездушных властей. Вчера ночью множество зайцев было застрелено на заброшенном стадионе Кирова. Юрик Сажин случайно там оказался и все видел, а потом нам рассказал.

— Совершенно случайно оказался ночью на заброшенном закрытом стадионе?!

— Ну, как-то же он там оказался! Да дело не в этом, а в том, что он увидел своими глазами зверскую расправу взрослых людей над беззащитными животными. После занятий в лицее он пришел сюда и рассказал все нашим девочкам и Гуле с Кирой. И мы решили, что зайцев надо немедленно спасать от возможной новой экзекуции.

— И как — спасли?

— Похоже, что да. Мы увели их со стадиона в безопасное место.

— И много на стадионе было зайцев?

— Мы не считали, но несколько сотен — это точно.

— Ну, тогда понятно, почему вы все в таком виде явились… — Дмитрий Сергеевич подошел к Александре, протянул руку к ее голове, вытащил у нее из волос засохший колосок тимофеевки, понюхал его, бросил на пол и спросил:

— А чем это от вас всех так шмонит?

В тепле одежда мазайцев оттаяла и начала испускать уже совсем густой звериный дух. Александра поджала губы и отступила назад.

— Что значит «шмонит», Дмитрий Сергеевич? — строго спросила она. — Я такого слова…

Но Юлька не дала ей договорить.

— Так это же зайцами, папка! Зайцами от нас и шмонит! Мы перевозились, пока их на новоселье устраивали!

— От нас правильно пахнет, папочка, мы же теперь мазайцы! — радостно доложила Аннушка. Она подлезла под руку отца, засунув своих зайчат в карманы куртки и придерживая их там руками. Юлька тут же просунулась под его другую, свободную руку.

— Мазайцы — это последователи деда Мазая? — спросил Дмитрий Сергеевич, обнимая дочек.

— Ну да! Это Александра Николаевна придумала!

— Ну кто же еще мог такое придумать, она же у нас филолог! Так вы хотите сказать, что на стадионе больше зайцев не осталось?

— Похоже, что не осталось.

— Как же вы их всех переловили?

— А мы их и не ловили, папа, — сказала Аннушка, — мы их просто увели со стадиона в безопасное место.

— Ну и молодцы, девчонки, что спасли длинноухих. Природу надо любить. И как же это вам удалось, Александра Николаевна? Вы что, уговаривали зайцев переселиться на новое место?

— Нет, не уговаривали. Мы устроили для них столовую подальше в парке, проложили туда от стадиона тропинку и расположили по всей ее длине морковку и капустные листья. Ну, они и двинулись по тропинке туда, куда мы им вкусный морковно-капустный путь проложили. Они же соскучились по свежим овощам.

— Остроумно. И руководили всей операцией, конечно, вы?

— Я, — скромно потупилась Александра.

— Пап! Знаешь, как Юрка и все Крестовские ребята говорят про нашу Александру Николаевну? «Крутая гувернантка»! — с гордостью поведала Юлька.

— Я с ними вполне согласен — куда уж круче! Да, кстати о Юрике. Что он был с вами от начала до конца, в этом я даже не сомневаюсь. А вот не имел ли он отношения к похищению машины из гаража Сажина?

— Да мы ее уже давно на место поставили, ты не волнуйся, папа! — сказала Юлька.

— Мы на ней овощи возили из магазина, — пояснила Аннушка.

— А кто вел машину?

— Я, — ответила Александра.

— У вас что, права есть?

— Да, есть.

— Покажите!

— Прямо сейчас?

— Желательно. Они же должны у вас быть с собой, раз вы сегодня были за рулем?

— Сейчас это невозможно, я права в Москве оставила. Но я напишу сестре, и она мне их вышлет.

— Так. Если я правильно понял, Александра Николаевна, вы сегодня вместе с детьми угнали чужую машину и раскатывали в ней по острову, не имея при себе водительских прав? — сурово спросил Мишин.

— Ах, Митенька, ну почему же чужую? — вмешалась вдруг Жанна, до того молчавшая в сторонке. — Машину взял Юрик Сажин у своего отца, взял для своих товарищей…

— Для каких товарищей — для зайцев? Если он с этих лет начал угонять машины, то ему скоро тамбовские волки станут товарищами, а не зайцы!

— Юрик это сделал ради наших девочек, чтобы они не надрывались, таская из магазина овощи для своих зайчиков. Что делать, если он такой рыцарь? Ну, зайка, да перестань же ты сердиться из-за пустяков, это ведь твои любимые дочери!

— Что-то ты очень их защищаешь в последнее время, — проворчал Мишин, остывая.

— И потом, это же просто замечательно, что у Александры есть права! Она сможет теперь отвозить девочек в лицей и забирать их обратно. Я даже могу давать ей для этого свою машину.

— Ну-ну, будто другой машины в хозяйстве не найдется… Так куда же вы отвозили овощи для зайцев на похищенной автомашине Сажина? Туда хоть дорога-то есть, к вашему заячьему пристанищу? Ну, что вы молчите-то, дочери мои милые, дочери мои любимые?

— Ты опять сердиться начнешь, папа! — сказала Юлька.

— Это почему же я начну сердиться? — насторожился отец.

— Потому что мы возили овощи к нашему старому сараю, папочка, — ответила Аннушка дрогнувшим голосом.

— Это какой такой «наш старый сарай»? — Мишин опять нахмурился и вопросительно поглядел на Александру.

Конечно, Жанна знала, о каком сарае идет речь, но тут уж она не стала вмешиваться и промолчала, будто знать не знала ни о каких заброшенных крестовских сараях. Однако мысленно еще раз похвалила находчивую гувернантку: хорошее местечко та выбрала для забав с воспитанницами, в стороне и глухомани. Проверенное, можно сказать, местечко!

— Какой сарай, я вас спрашиваю, Александра Николаевна? — уже совсем сурово спросил Мишин, уставившись на Александру.

— Обыкновенный, кирпичный, — пожав плечами, ответила Александра. — И чего это вы, Дмитрий Сергеевич, так всполошились из-за какого-то старого сарая?

Мишин побагровел и набрал в грудь как можно больше воздуха: казалось, он сейчас либо лопнет, либо взлетит к потолку, либо выпустит весь скопившийся воздух в громовом рычании. Но он заговорил тихим-претихим голосом — и это было еще страшнее.

— Юлианны, это уж не тот ли сарай, в котором вы свой киднеппинг разыгрывали?

Сестры опустили головы.

— В котором вас заперли бандиты? Сестры молчали.

— Откуда вы подземным ходом едва на волю выбрались? Где вы едва-едва не погибли?

Сестры обнялись и тихонечко заскулили. И тут, наконец, грянул гром.

— Да я завтра же взорву этот ваш сарай! Да я его по кирпичику разнесу и место засажу дубами! Столетними!

— Папочка, в сарае зайцы — нельзя его взрывать! — кинулась к нему Аннушка.

— Папка, ты никогда этого не сделаешь, ты же не террорист! — завопила Юлька.

— Юлия! — возмутилась Александра.

— Да ладно вам, Александра Николаевна! Я же знаю, что мой отец на такое злодейство не способен! Правда, папуль?

Мишин вздохнул и снизил громкость.

— Так, с вами все ясно, Юлианны. Марш в ванну, а потом сразу по кроватям! Да отмойтесь как следует, чтобы от вас зайцами не несло на весь дом. А завтра из дома ни шагу! Будете сидеть неделю под домашним арестом в своей комнате и думать о своем поведении. Вас это тоже касается, Александра Николаевна!

— Что-о? Меня — тоже иод арест? — возмутилась Александра.

— Да, вас!

— Но…

— Никаких но! Все, на сегодня с меня хватит! Все трое наверх — шагом марш! — скомандовал Мишин.

Сестры медленно, виновато шаркая ногами, поплелись наверх. За ними гордо поковыляла Александра, таща за собой попискивающую косоколесную сумку.

— Александра! Когда освободите сумку от зайчихи с крольчатами, не сочтите за труд вынести ее на помойку! — крикнул Мишин ей вдогонку, в гневе забыв про отчество гувернантки.

— Не крольчата, а зайчата, — поправила его Александра, перегнувшись над перилами. — К вашему сведению, Дмитрий Сергеевич, зайцы и кролики — это совершенно разные животные.